| |||
| |||
| Автор: Вогин Джарт | |||
| Вес: 2 | Цена: 311 
| ||
Обобщающая статья: «Книги (Daggerfall)».
Обобщающая статья: «Текст[]
Мой прапрадед был смотрителем в лечебном заведении Торвала (а может, это был мой прапрапрадед — прошло слишком много времени), и нижеследующая история передавалась в моей семье из поколения в поколение. Возможно, это чистая выдумка, но мне она была пересказана с намёком на истинность. Не имея детей, дабы пересказать сей рассказ им, и отчаянно нуждаясь в нескольких монетах, я решил поведать эту историю вам.
Лечебница для душевнобольных, в которой работал мой прапрадедушка, была явно не для бедных — в ней содержались лишь душевнобольные аристократы. Эксцентричные герцоги, безумные баронессы, свихнувшиеся лорды и сумасшедшие леди наводнили отделанные золотом и увешанные дорогими гобеленами залы лечебницы. Но всё же много шуму понаделал слух, что невменяемый император Тамриэля, Пелагий III, перевозится сюда из Валенвуда. И когда слух оказался реальностью, вся лечебница обратилась в миловидный и спокойный хаос. Пелагиусу в частное пользование было отдано целое крыло заведения, и хотя он был безумнее шакала, всё же оставался Его Ужасным Величеством, императором Тамриэля.
Как утверждал мой прапрадед, император вёл себя на удивление спокойно. Конечно, ему не нужно было встречаться с простолюдинами, которые под любым предлогом приходили в надежде поглазеть на своего сюзерена. Когда один из смотрителей (я уверен, не мой предок) забылся и сообщил Его Ужасному Величеству, что приходили люди, желавшие видеть его, император весьма воодушевился. И постановил немедля провести бал. Роскошное празднество с музыкантами, танцами и трапезой прямо здесь, в приюте для душевнобольных. Или, точнее, в отведённом ему крыле.
Слухи о желании императора провести бал мгновенно распространились по Торвалу, а вскоре достигли ушей и императрицы-регента Катарии, дорогой супруги Пелагия, в Имперском городе. Желая осчастливить мужа, она снарядила караван, гружёный золотом, и отправила его в лечебницу, дабы бал получился достойным императора.
Последний же назначил дату проведения торжества, и подготовка к нему немедля началась. Старые стены лечебницы были красиво украшены, но нуждались в чистке. Лоджия должна была быть построена для размещения в ней оркестра; наняты слуги для приготовления еды и обслуживания приглашённых; заказаны золотые и канделябры из эбена, а также соответствующие им люстры; старые ковры были выброшены, а на их место возложены новые, отороченные алмазами; списки гостей должны были быть составлены, ещё раз выверены и составлены по новой. При составлении списка император знал, что он должен быть весьма своеобразным, и полностью полагался на своих советников в надежде, что они сообщат ему, кто из гостей, указанных в списке, жив, кто — мёртв, а кто — просто плод его воображения.
Было установлено, что празднество начнётся в десять часов. В шесть цирюльник, вызванный из Торвала, закончил работу над причёской императора. В семь он был полностью облачён в мантию, заказанную для бала; гладкий чёрный шёлк и ворсовый вельвет, инкрустированный красными алмазами. В восемь он спустился по недавно восстановленной лестнице, дабы лицезреть последние приготовления — зажигание свечей, открытие бутылей с вином, дегустация первого блюда. В девять он занял своё место на троне, заказанным им самолично, и принялся ждать первого гостя.
В половину десятого его советник, видя, что глаза сюзерена сверкают безумием, сказал: «Его Ужасное Величество конечно же знает, что на любой бал принято являться с опозданием хотя бы на час, верно?»
Император просто сидел, уставившись в одну точку.
В половину одиннадцатого император приказал принести ему еду и вино и, жуя, всё так же сидел на троне, глядя на открытую дверь. Ещё через тридцать минут он приказал оркестру начинать играть. И последующие три часа музыканты весело играли для пустой, освещённой свечами комнаты.
В час ночи император объявил о своём решении удалиться ко сну. Мой дед был одним из смотрителей, помогавших Его Ужасному Величеству подняться по ступенькам. На полпути к своей комнате Пелагий в истерике упал на пол, крича и смеясь, требуя принести ему ещё вина (моя мать хорошо рассказывала эту часть истории, закатывая глаза и пронзительно визжа: «Ещё вина! Ещё вина! Вина!»), вообразив себя одержимым всеми пировавшими на его так и не состоявшемся празднестве.
Через два дня его состояние так и не улучшилось. Он резал себя и тех, кто пытался схватить его, красными алмазами своей мантии. Вскоре было решено, что торвальская лечебница не предназначена для лечения столь тяжкой формы безумия, и он был послан в более надёжный приют в Чернотопье. А через три месяца мой дед узнал, что император скончался.
Обязанностью моего деда было изъятие личных вещей после смерти их обладателя. Так как в клинике содержались аристократы, то и имущество их было довольно дорогостоящим. Спустя несколько лет после бала в лечебнице моему деду приказали очистить палаты одной герцогини, чья ненормальность заключалась в повсеместном мелком воровстве. Думаю, это зовётся клептоманией. Закрытые в тайной полке её стола, защищённые ловушкой в виде зазубренной иголки, обнаружились разнообразные драгоценности, кучи золота, а также пять больших пачек красиво гравированных приглашений, подписанных детским почерком императора.