Примечание: Заметки Флакка Теренция выделены курсивом в квадратных скобках. Вставки отображаются в отдельных полях.
[Пустыня Алик'р]
Морское путешествие по заливу Илиак дало мне возможность ознакомиться с историей йокуданцев. Насилие, надменность и изворотливость здесь не новы.
Карта пустыни Алик'р
Засушливая пустошь к западу от Коловии и к югу от залива Илиак исторически была никому не интересна. В Первую эруальдмеры называли это пустынное место «Хегат», а недийцы называли его «Гибельные земли». Душащий пустынный ветер забивал лёгкие исследователей пылью, а раскалённые камни жгли их ноги. Единственные следы, которые удавалось обнаружить — это отпечатки чешуйчатых лап или когтей ужасных монстров, которые бродили по этой земле. Поэтому стоит отдать должное редгардам за то, что они смогли умело адаптироваться в этом регионе после побега со своей родины и превратили его в могущественный регион с новым государством. Это больше не Гибельные земли — это Хаммерфелл.
В Первую эру город Сентинель являлся оплотом силы, аванпостом для защиты от орков-мародёров, гоблинов-налётчиков, бродячих троллей, скорпионов размером с быка и других ещё более ужасающих тварей, проникших сюда из Хай-Рока. Однако редгарды не были первыми, кто заселил эту пустыню. Двемерскийклан Руркен, не согласный с союзом каймеров и двемеров в землях Морровинда перебрался в пески Гибельных земель. Они поддерживали торговые отношения как с эльфами на юге, так и с бретонцами на севере. Двемеры назвали свою столицу Воленфеллом, или «Городом молота». Несмотря на попытки дистанцироваться от Войны Первого совета, они заплатили за действия на Красной горе ту же цену, что и остальные двемеры, клан Руркен исчез. Всего за ночь столица двемеров опустела, как и их остальные города в Гибельных землях. Только призраки и животные из местных пустынь бродят по старым улочкам и заброшенным зданиям. Сюда с целью наживы наведывались абесинские и нордские пираты. В настоящее время Воленфелл погребён под горячими, безмолвными песками Алик'ра.
Меня никто не преследовал и не было новых попыток похищения. Единственный конфуз, который со мной случился, это тошнота вызванная переваренной кониной из залива Илиак. Поэтому я смело могу сказать, что мой первый настоящий контакт с редгардами можно считать успешным. На борту корабля, направляющегося к Сентинелю, я оказался поражён тем, насколько воинственна эта культура. От капитана до грузчика — все постоянно носят оружие. Воины охраняющие это судно, были закованы в тяжёлую броню!
А если они упадут за борт?
По сравнению с темпераментными бретонцами раса редгардов кажется весьма достойной. Широкоплечие и высокие, с тёмной кожей и жёсткими волосами, они, кажется, родились с мечом в руке. Я поговорил с некоторыми из них и нашёл их прагматичными, одержимыми личной честью и весьма отчуждёнными. В то время как бретонская культура казалась почти знакомой имперцу вроде меня, сверкающие купола города-порта Сентинеля на горизонте не приносили мне такого утешения. Редгарды были людьми с другого континента, и казалось, что они принесли в Тамриэль столько Йокуды, сколько смогли.
Подобно стае рыб-убийц, флот Ра Гада пронёсся вдоль берегов Тамриэля, во время вторжения йокуданцев. Яростные бойцы, которым нечего было терять (их собственный архипелаг затонул в западных морях), молниеносно расправлялись с прибрежными поселениями неподготовленных к войнам бретонцев и диковатых орков. Вторжение было бескомпромиссным. Провинцию Хаммерфелл заселили и привели к процветанию На-Тотамбу прибывшие с Йокуды, позже народ пустынь стал называться редгардами. Редгарды продолжили заниматься традиционным земледелием и исповедовали старую религию в новом засушливом климате. Их стремительные победы и быстрое строительство Сентинеля с его многочисленными высокими куполами на берегу бескрайней пустыни поразили и эльфов, и людей. В то время как бретонцы лечили свои раны и уязвлённую гордость, редгарды боролись с вызовами суровой пустыни. Бретонцам потребовалось более сотни лет и укрепление нового государства Орсиниума, чтобы подавить ненависть к редгардам, заключить непростое перемирие и положить начало экономическим отношениям.
Время лечит даже самые глубокие раны. Недавний Даггерфолльский Ковенант всё ещё крепок, хотя некоторые районы Хаммерфелла по-прежнему не верят в этот союз. Город-государство Сентинель и Застава Халлина призывают к борьбе с королём Эмериком Камберлендом. Социальная структура Сентинеля (Предшественников) хорошо научилась взаимодействовать с Хай-Роком, но сражения плечом к плечу с орками стали серьёзным моральным испытанием для редгардов. Пока что оба государства верны союзу (хотя совместные задачи выполняются со стиснутыми зубами и под строгим контролем). Несмотря на то, что редгарды в Ковенанте находятся в меньшинстве, этот союз кажется, просто обязан процветать благодаря влиянию редгардов, их морским навыкам и тактическому гению короля Предшественников Фахара'джада, который занят военным планированием действий своих генералов.
Фахара'джад, может быть, думает о чём-то большем, чем просто об альянсе. Его дочь замужем за королём Эмериком. Он привлёк сторонников, сыграв на религиозных чувствах, после того, как северное небо обогнула комета. Фахара'джад увидел в этом знак Хундинга — йокуданского Бога Создателя Пути. С таким коварным правителем нужно либо дружить, либо полностью уничтожить.
Когда корабельные охранники не говорят о почитании какого-то парня по имени «Франдар» и его «Пути меча», они практикуют колющие, рубящие удары и парирование скимитарами. Или они делятся советами по уходу и полировке своих мечей. Я вижу в этом некоторую закономерность. Морской пехотинец по имени Виср-аль-Маим объяснил, что меч редгарда — это продолжение его души и символ чести. Эти сопровождающие больше заботятся о своих клинках, чем норд о своём мёде. Между тем воины редгардов носят множество других орудий убийства, которые я зарисовал между приступами морской болезни.
[Суеверная ерунда. Мечи из света? Да, бросьте.]
Традиции святых меча, или «ансеев», восходят ко временам лорда Франдара Хандинга, первого принца-воина. В минувшие времена в Йокуде свирепствовала гражданская война. Те, кто был привержен искусству поэзии и учёности, были вынуждены присоединиться к своим необразованным братьям и сёстрам — все они должны были выучить песнь меча. Когда Рандик Торн попытался объединить Йокуданскую империю, он запретил простолюдинам носить оружие. Им могли пользоваться только воины, известные как певцы мечей.
Люди, подобные Франдару, были ремесленниками, которые ценили в кузнечном деле красоту великолепных клинков, закалённых магией. Необычайно сильная преданность богам войны позволила им использовать свой разум для создания мечей из иллюзорного света. Ансеи с потусторонним благочестием пошли дальше, превратив свет в субстанцию, раздирающую кости реальности. Чтобы разоружить такого ансея, требовалось отрубить ему голову. Шехай Хандинга убивал как чудесных, так и чудовищных существ. После поражения лорда Джаника и его семи стражей-личей Хандинг отступил в горы Хатту. На тот момент непобедимый, он провёл следующие 30 лет, переводя свои знания в Книгу кругов. Когда Хандинг готовился к смерти, его отшельничество наконец подошло к концу, люди призвали его.
Был коронован новый и последний император — Хира. Его жажду власти можно было утолить, только контролируя людей и убив всех Певцов мечей. Но Певцы победили. Империя Хиры была разгромлена и рассеяна после семи ужасных сражений, но простолюдинам, мало заботившимся о Пути, не было дела до причин собственного спасения. Тогда Певцы отправились в плавание через огромный океан, поклявшись чтить своё прошлое, но под новым именем — редгарды. Теперь в каждом доме провинции есть ниша над очагом — это место почитания Хандинга и хранения Книги кругов.
Фахара'джад стал преемником провинции, находящейся в упадке. Его предшественник король Рамзи Бесстрашный был корыстным и безвольным правителем. Он не сумел защитить своих подданных. Когда мужчина c ребёнком стали первыми жертвами Кнахатенского гриппа, Рамзи счёл чуму божественным наказанием от Руптги за свои личные прегрешения. Когда наступающая болезнь распространилась на его придворных, Рамзи закрылся во дворце, где медленно умирал от голода, настолько велик был его страх заразиться страшной болезнью. Когда Кнахатенский грипп превратил провинцию в хаос, благородный приверженец Предшественников Фахара'джад занял трон Сентинеля.
Среди жителей Сентинеля ходили параноидальные слухи о заговоре Предшественников. Отсутствие твёрдого правления оказалось почти катастрофой для некогда процветающего города, пока молодой и решительный Фахара'джад, пришедший из Бергамы, не объявил себя королём Сентинеля. Правители южных регионов яростно сопротивлялись новому правлению, но визири Предшественников и северные правители одобрили воцарение Фахара'джада. Почувствовав сепаратистские настроения юга, Фахара'джад проявил большую хитрость, объединившись с Даггерфолльским Ковенантом, чтобы защитить свои притязания на трон верховного короля Хаммерфелла. Мятежные настроения с юга превратились в досаду из-за явной наглости нового правителя, но враги Фахара'джада сочли, что оспорить его претензии на трон может оказаться слишком сложно.
Многие считали Фахара'джада узурпатором, ложным правителем, которого ожидает возмездие Сатакала Пожирателя Мира. Но троекратное благословение (связи с Предшественниками, брак его дочери с верховным королём Эмериком и его власти как представителя Даггерфолльского Ковенанта) дало свои привилегии.
Я был почти уверен, что короля Фахара'джада привезут в паланкине, но оставил свои предубеждения у украшенных мозаикой дверей дворца. Меня заставили ждать в зале для аудиенций более двух часов, но после того, как я стал свидетелем личного участия короля в управлении своим государством, я проникся к нему уважением. Он разрешил спор о питьевой воде, загрязнённой навозом крупного рогатого скота, приказав либо перебить животных, либо перегнать их на пастбища. Он конфисковал арфу у музыканта, который был обвинён в игре на инструменте в ночное время. После этого жестом король подозвал меня.
— Добро пожаловать в Хаммерфелл и к нашему очагу, Флакк Теренций. — Фахара'джад вернул мои верительные грамоты. — Ты исследователь? Может, тебе нужны бурдюки с водой? Пустыня Алик'р неумолима. Вот что, мой друг, передай эту записку любому торговцу и возьми то, что тебе нужно.
Какой добрый парень! Мы продолжали говорить словно мы равны, король справедливо заострил внимание на моём титуле посланника-ученого и пригласил меня стать свидетелем церемонии обмена рукопожатий, которая должна была состояться завтра. Его младшая дочь, принцесса Лакана, была обручена с герцогом Хай-Рока Натаниэлем из замка Алькаира. Я с почтением принял приглашение. Похоже, этот коварный правитель стремится ещё больше укрепить свои союзы.
Нестабильность — девиз имперских агентов по всему Тамриэлю. Подрывная деятельность имперских шпионов может привести к большим победам. Наши полевые агенты с удовлетворением сообщают, что социальные слои редгардов настолько раздроблены, что только Даггерфолльский Ковенант, кажется, сдерживает гражданскую войну в Хаммерфелле. Линии сражений проходят с востока на запад, на севере располагаются прибрежные владения, которыми правит группа гнусных мореплавателей, склоняющих своих подданных к идеям противным Империи. Имя этим людям — Предшественники. Блуждающие кочевники, скорее всего из-за привычки вести бесперебойную торговлю, охотнее сотрудничают с иностранцами. Эти кочевники верны королю Фахара'джаду и Даггерфолльскому Ковенанту. Если Империя начнёт действовать, рекомендуется попытаться установить дипломатические отношения с этими людьми.
На юге лежат грязные занесённые песком пустынные города в глубине Хаммерфелла. Здесь селились последние волны беженцев из затерянной Йокуды, они называют себя Венценосцами. Венценосцы соблюдают архаичные йокуданские обряды с рвением, которое произвело бы впечатление на жреца Аркея. Они такие же неотвратимые, как черносердечная гниль. Они считают, что Предшественники были испорчены «тамриэльским притворством», и с подозрением относятся к Даггерфолльскому Ковенанту.
И Предшественники, и Венценосцы проявляют явную антипатию к магии, особенно к некромантии. Мысль о воскрешении предков-редгардов в виде нежити наполняет их отвращением и страхом. Имперские колдуны могут собрать как можно больше свитков призыва нежити, если настанет тот день, когда Империя двинется на Хаммерфелл.
После церемонии обмена рукопожатий, впечатляющей демонстрации танцевального фехтования старшим адептом-меча и порции сухофруктов принесли роскошные подушки, на которых можно было полежать во время курения громовой травы. В это время я заметил несколько взъерошенных перьев. Одним из гостей Фахара'джада был визирь из Рихада, который после пары кубков крепкого гранатового вина описал Даггерфолльский Ковенант, как «договор о рабстве, из-за которого, при попустительстве нашего короля, редгарды лежат у ног подданных Вэйреста». Дебошира быстро увели с праздника, но, видимо, не всем нравятся новые союзы короля.
Когда церемония обмена рукопожатий подошла к концу, я заметил знакомое лицо. Ко мне приближался имперский торговец, который махал мне рукой во время церемонии. Он указал на конторскую книгу, которую нёс под мышкой, и направился к боковой двери. Вероятно, ему было поручено доставить бурдюки с водой. Я последовал за ним на улицу, где мы могли говорить с глазу на глаз.
Он указал на знак Акатоша под плащом и прошептал: «Я рыцарь-агент Максимиан Меммий. Почему вы пропустили встречу в Даггерфолле?»
Я стоял перед ним, весь вспотевший от полуденного зноя и сбитый с толку.
— Э-э, где мои бурдюки? — спросил я.
— В Хладную Гавань за своими бурдюками! — холодно произнёс он. — Мы следили за тобой с момента посещения Делейновой Лесопилки. Наша встреча просто вылетела из головы?
— Послушай, друг, — я понизил голос и обвинительно ткнул пальцем в собеседника, — я посланник-учёный императрицы-регента! Я требую хотя бы толику уважения!
Он толкнул меня к стене дворца и схватил за горло. Один из аргонианских садовников посмотрел на нас, но быстро отвернулся и продолжил свою работу.
— Нет, это ты послушай меня, танцующая фея! Мой капитан хочет знать, почему ты не подал разведывательную сводку по Хай-Року. Слишком весело проводишь время в тавернах и дворцах сильных мира сего?
Он отпустил меня, почувствовав моё замешательство. Рыцарь выхватил у меня из рук журнал и полистал его, хмуро рассматривая в бумаги. Я потребовал, чтобы он был осторожнее.
— Ар, чтоб тебя скорпионы сожрали.
С этими словами мой имперский «друг» швырнул путеводитель, развернулся и помчался к гавани. Я бы бросился за ним, но вспомнил, как в прошлый раз меня вели по переулку. Что хотел этот человек? Сводка разведки? Я думал, что составляю путеводитель!
Дворец Сентинеля, также известный среди горожан, как Самуруик, возвышается в столице Хаммерфелла. Замок имеет громадные размеры, при этом он отлично защищён. Парк у замка занимает большую часть территории города. Самуруик является домом для королевской семьи, их подданных, придворных, а также многих дипломатических послов, которые курсируют между основными городами Даггерфолльского Ковенанта. Центральный золотой купол цитадели и богато украшенные башни защищают это место от внешних угроз. Однако больше всего крови было пролито внутри прохладных каменных стен и внутри секретных помещений замка. Эти стены, покрытые фресками и гобеленами, помнят столетия насильственных захватов власти. Простолюдины шутят, что в замке есть специальные люди, единственной задачей которых является смывание крови с бесчисленных ковров. Они используют фразу «Лучше я буду стирать ковры в Самуруике!» для описания бесполезных или рутинных дел. Однако юмор теряет свою свежесть из-за тонкостей перевода на другой язык.
Избиение сумасшедшим культистом — повод для беспокойства, но сам факт нападения на своего соотечественника равносилен предательству! Я обязательно сообщу об этом происшествии канцлеру Тарну. А пока я не позволю ни одной гниющей личинке испортить мой пирог, ведь на шумных улицах Сентинеля так много всего можно увидеть и запечатлеть в путеводителе. Местная архитектура просто дух захватывает! Я ожидал увидеть потрескавшиеся и полуразрушенные хижины, но Гильдия бойцов величественна и имеет искусно спроектированные лотки для вентиляции и защиты от палящего зноя и безоблачных ночей. Каменщики, обладавшие значительными навыками, воздвигали эти памятники чужой провинции. Ненавижу это писать, но наши архитекторы могли бы научиться перемещать воздух в наших домах. Моя спальня в Бравиле, на мой взгляд, недалеко ушла от уборной в караульном помещении.
Предшественники, связанные со Второй империей и живущие долгое время среди коренных народов Тамриэля, поклоняются тому же пантеону, что имперцы и бретонцы. Их идейные противники, Венценосцы, чтут древние йокуданские традиции и их божеств.
Восемь Божеств Предшественников
Акатош, Бог-Дракон Времени. Главное божество, стоящее во главе пантеона. Он установил Исходное Место. Акатош воплощение стойкости, неуязвимости и неизменной закономерности. Венценосцы знают его под именем Высокий Папа.
Тава, богиня-птиц. Йокуданский дух воздуха, Тава знаменита тем, что привела йокуданцев на остров Херн после разрушения их родины. С тех пор прошло время, и её культ оказался поглощён мифами о Кинарет. Однако она всё ещё очень популярна среди хаммерфелльских моряков, и её святилища можно найти в большинстве портовых городов.
Джулианос, бог мудрости и логики. Часто ассоциируется с Джуналом, отцом языка и математики у нордов. Джулианос — сиродильский бог литературы, закона, истории и противоречий. Он покровитель магистратов и немногих волшебников, существующих в Хаммерфелле.
Дибелла, богиня красоты. Богиня, культы которой посвящены художникам, эстетике и обучению искусству любви. Она популярна среди женщин-редгардов и у неё дюжины разрозненных культов по всей стране.
Ту'вакка, Хитрый Бог. Некоторые видят в нём аспект Аркея. Йокуданский бог душ нашёл своё предназначение в качестве смотрителя Далёких Берегов после того, как Высокий Папа создал Обход. Он помогает редгардам в поисках загробной жизни.
Зет, бог земледелия. Аспект Зенитара, которому Предшественники иногда поклонялись под его имперским именем. Зет — йокуданский бог сельского хозяйства. Он отрёкся от своего отца после создания мира, поэтому Акатош осушил земли Хаммерфелла.
Морва, Кормящая богиня. По аналогии с Марой, эта четырёхрукая (чтобы она могла «схватить больше мужей») богиня олицетворяет плодородие. Она любимейшая из жён Высокого Папы и стоит во главе пантеона. У неё много почитателей на Строс М'кае.
Стендарр, Бог Милосердия. Когда редгардские «кавалеры» (так называют рыцарей) молятся о сострадании, милосердии и справедливости, они взывают именно к Стендарру.
Восемь богов Венценосцев
Тава, Ту'вакка, Зет и Морва почитаются Предшественниками и Венценосцами с небольшими отличиями в истории их происхождения. Но Венценосцев мало интересуют другие божества. Вместо них они предпочитают поклоняться следующим еретическим и неприятным идолам:
Сатакал, Кожа Мира. Сатакал во многом похож на нордского Алдуина, который разрушает один мир, чтобы дать начало новому. Сатакал делает это много раз, давая жизнь духам, которые могут пережить процесс разрушения и создания. Эти духи и стали пантеоном Венценосцев.
Руптга, Высокий Папа. Главное божество и первый дух, который узнал как спастись от Голода Сатакала с помощью «Обхода» — способа продержаться дольше одной жизни. Он установил звёзды на небе, чтобы научить этому и меньших духов. Когда духов оказалось слишком много, Руптга создал помощника с именем Сеп.
Онси, бог войны. Известный бог-воитель йокуданских Ра Гада, Онси научил человечество делать мечи, удлиняя и растягивая ножи.
Диагна, Орихалковый Бог Клинка. До того как стать божеством Диагна был воплощением Хундинга. Он дал йокуданцам орихалковое оружие, благодаря которому были побеждены леворукие эльфы. В древнем Тамриэле он повёл за собой сплочённую группу последователей против орковОрсиниума.
[Храм богов]
Богослужение в храме как раз завершалось, когда я заканчивал делать зарисовки алтаря и самой часовни. Местные женщины, в основном, были в доспехах, но на некоторых были одеты развевающиеся на послеполуденном морском ветру платья. Я изо всех сил старался поговорить с одной из них.
— О Боги, какой волшебный день. Твой клинок такой же разящий, как и твоя красота? — спросил я.
Женщина остановилась, и наши взгляды встретились.
— Предлагаю вам пойти туда, куда вы направлялись, мой вспотевший друг, — ответила она и ушла.
Ниже у гавани, где разгружались огромные суда из Вэйреста и других городов, я увидел его — такого же выделяющегося, как бакенбарды на лице нордской женщины. Беглец из Даггерфолла, этот проклятый культист Увафа, был здесь, на улицах Сентинеля! Я почувствовал, как разгорается моё раздражение, мои щеки покраснели. Я остановился, чтобы внимательнее присмотреться и убедиться в его отвратительном присутствии. Это был не мираж. Я инстинктивно схватился за рукоять кинжала. Увафа должен был заплатить за то, что перешёл мне дорогу.
— Похититель!
Лавочники и местные обыватели глазели на меня, отчаянно тычущего пальцем в сторону удаляющегося чёрного плаща. Я пустился вдогонку со скоростью, которая обычно присуща для людей удирающих от троллей. Увафа уже заметил меня и быстро побежал, лавируя между рыночных прилавков с ловкостью саблезуба. Он бросился в узкий переулок, и я побежал за ним, сыпля проклятья в сторону его ненавистного имени.
— Вор! — заорал я на всякий случай.
Каменная дорога под ногами превратилась в сточные каналы, пока я пытался найти своего обидчика. Я вошёл в небольшой двор, окружённый сплошными стенами с высокими оконными проёмами. Здесь не было никаких признаков Увафы. Я оказался в незнакомом районе Сентинеля, вдали от суеты храмов и их посетителей. Мне стало не по себе, когда оказался в этом закрытом уголке вдали от городского шума. И тут я почувствовал острую боль в затылке и провалился темноту.
Редгардам присуща странная практика мумификации усопших после того, как душа отправляется на поиски Ту'вакки. Тело кладут на стол и омывают с помощью масел и растений. Прежде чем голову и торс аккуратно вскроют, из тела сливают кровь. Мозг, сердце и другие органы помещают в церемониальные сосуды. Неделя воспевания молитв, траура и обёртывания усопшего длинными церемониальными бинтами завершает этот глубоко религиозный обряд. После этого тело помещают в расписной саркофаг, который отправляется в подземную гробницу вместе с любимым оружием умершего, слугами и домашними животными.
[Отвратительная практика. Неудивительно, что мертвецы после такого начинают ходить.]
[Некрополь редгардов]
Я осмотрелся, но ничего не увидел. Я попытался закричать, но не смог. Я попытался вырваться из своих оков, но и тут ничего не вышло. Я чувствовал боль и вкус крови, которая стекала по моему лицу. Моё тело объяла прохлада исходящая от каменной плиты, к которой я был прикован. Я огляделся, глаза наконец-то привыкли к темноте. По обе стороны от меня лежали чёрные розы. Рядом горели ритуальные факелы, за их огнём мелькали странные силуэты. Тут передо мной появился Увафа.
— Это должно было произойти в пещере за пределами Даггерфолла, — сказал Увафа, главным образом самому себе.
Я ответил сдавленным рычанием.
— Ах, ты наконец очнулся? Хорошо. Клеймо горит сильнее, если жертва борется.
Я ответил приглушённым проклятием.
— Успокойся, Флакк Теренций, — ответил Увафа. — Твоё время для возмущений прошло.
За спиной Увафы что-то зашевелилось. Качающийся труп, перевязанный льняной тканью настолько туго, что казались будто это вторая кожа, вылез из своей ниши в склепе и стоял, смотря пустыми глазами. Увафа кивнул своему прислужнику, прежде чем обратиться ко мне:
— Разве ты не слышал? Некромантия разрешена законами Империи… — Голос Увафы затих, как будто он услышал чей-то голос, которого на самом деле не было. В какой-то момент у меня было видение — великий и ненавистный некромант по имени Маннимарко.
Увафа разорвал мою тунику и достал клеймо, которое светилось голубым светом.
— Ты будешь носить знак Червя, — мягко сказал он, поглаживая меня по волосам. — Разминка перед кровавым жертвоприношением.
Он прижал клеймо к моей груди. Пока я корчился от боли на алтаре, моя кожа замёрзла и потрескалась под отметиной Чёрного Червя. Свидетелями жертвоприношения должны были стать мёртвые глаза. Гниющие трупы, обёрнутые в одни зловонные бинты, поднимались из своих саркофагов, подчиняясь воле члена культа Червя.
На этот раз спасения было ждать неоткуда. К толпе присоединились давно мёртвые воины-скелеты в древнем йокуданском обмундировании. Ритуальное пение и лязг костей достигли своего апогея.
Мои глаза налились кровью. Словно в тумане я видел, как кинжал культиста поднялся, а затем выпал из его рук. Я видел, как лицо Увафы исказилось от боли. Из запястья, в котором он сжимал кинжал, торчала стрела. А потом он исчез из поля зрения. Я слышал крики и видел, как забинтованные фигуры мечутся и стонут, падают и сгорают. Свет заполнил склеп. Мечи врезались в пыльные щиты и рассекали скрежещущие кости. Мечи редгардов разрубили мои оковы. Кто-то отвёл меня от алтаря. Череп, зубы которого все ещё стучали, ударился о мою руку и упал на пол рядом с обезглавленным телом.
Вихрь клинков и огненной магии уничтожал нежить. Мумии разлетались, словно соломенные манекены. Мечи поражали скелеты противников молниеносно. Дневной свет слепил меня, пока я брёл от кладбища редгардов к гавани Предков. На месте мои раны были обработаны травами, а вещи собраны. Я никогда не видел такого искусного сражения. Меня спасли эш'аба.
Пустыня Алик'р крайне негостеприимна из-за частых песчаных бурь и изнуряющего зноя. Если местные пейзажи не истощат вашу энергию и волю, то это сделают нападения дюнороев или скорпионов. В этой пустынной местности бродит древнее и скрытное племя — эш'аба. Отвергнутых редгардским обществом эш'аба возглавляет грозный и закалённый в боях воитель Марима. Эти изгои не подчиняются никакому региональному правителю и меняют своё местонахождение, слово местные пески. Говорят, что эш'аба заканчивают работу, начатую тремя великими ансеями, сформировавшими палаты ансеев… Как и в случае с этими древними героями, эш'аба отбросили свою преданность культам и традициям редгардов. Ибо когда мёртвые — осквернённые или прославленные, поднимаются, чтобы причинить зло живым редгардам, эш'аба встают на их защиту, потому что их собратья просто не могут причинить вред усопшим.
[Думал, это преувеличение, когда я впервые читал об этом. Но всё — правда. Конечно, после того, как я переработаю этот текст, он будет читаться лучше.]
[Общий вид на пустыню Алик'р]
Моё клеймо всё ещё светилось. Я горячо благодарил своих спасителей и надеялся, что они поймут моё безвыходное положение — возвращение в Сентинель без личной охраны в моём нынешним состоянии было немыслимо. Они прислушались к моим мольбам, предложили мне воды, и мы отправились в глубокую пустыню. Шли часы, солнце безжалостно палило, а я начал размышлять о путешествии с опасными изгнанниками редгардской культуры. Покинут ли они меня, как только я ослабею? Моя кожа чесалась от невыносимой жары, сапоги превратились в ненужные сосуды с песком, и я начал увязать в барханах.
Я попросил воды, когда песок начал рябить и качаться. Это не солнечный удар. Я вскрикнул, когда песок начал сильно бурлить и белый плавник пронзил дюну. Внезапно я уставился в огромную чёрную глотку. Я помню, как бросился в сторону, когда копьё эш'аба воткнулось в эту пасть. Гигантский змей с пластинчатой шкурой, который, как мне позже сообщили был «дюнороем», издал рёв, а эш'аба набросились на него со всех сторон. Мечи вонзились в пластины брони потрошителя, и он издал сдавленный стон, когда последние силы покинули его. Мы разбили лагерь, пока я зарисовал тело змея, который уже издавал неприятный запах. С этого момента я твёрдо решил, что для собственной безопасности нужно двигаться в кругу эш'аба.
Обитатели пустыни Алик'р, составлено братом Фабрицием
Аргонианские охотники исследуют воды Чернотопья, рассказывая о чудовищном морском драконе — гигантской рыбе с лицом рептилии и жёсткой чешуйчатой шкурой. Пришлые охотники из пустыни Алик'р рассказывают схожие истории. Дюнорой во многом похож на этого водного монстра, но приспособился к жизни в раскалённых песках западного Алик'ра. Они нападают из засады. Такие хищники, как дюнорои хорошо подходят для этой засушливой, неумолимой местности. У этого существа огромные пропорции — он может достигать в длину трёх лошадей, а его бронированный хвост покрыт хитиновой чешуёй. В отличие от морского дракона, дюнорой умеет выжидать. Имея систему пищеварения, которой требуется лишь небольшое количество пищи для поддержания жизни, дюнорой зарывается в песок и может лежать неподвижно в течение нескольких дней в ожидании своей жертвы.
Первым признаком присутствия дюнороя является спинной гребень, который появляется из песка непосредственно перед атакой, это сопровождается осыпанием песка, который ссыпается словно в воронку. Добыча до самого последнего момента не подозревает, что под ней захлопывается острозубая, истекающая слюной пасть. Если укус не обезвредил добычу, дюнорой попытается зажать её своим змееподобным телом или утащить в песок, чтобы жертва задохнулась.
Дюнорой помимо прочего может ударить хвостом, чтобы сбить с ног свою добычу, и демонстрирует впечатляющую скорость на коротких дистанциях. Остерегайтесь движущегося песка, ибо он может оказаться предвестником скорой смерти.
[Фабриций — хвастун, но во многом это правда.]
[Дюнорой, изображённый в полном размере. Несмотря на свои короткие лапы, этот зверь поразительно быстр]
Наш путь в неописуемую жару продолжался. Я держался в центре группы и не зря. Из-за дюны я заметил огромную бегущую тварь, мчащуюся из глубины пустыни. Старик эш'аба, который шёл в стороне от группы, бесстрашно парировал нападение, но был схвачен гигантскими клешнями демона, а затем скорпион пронзил свою жертву. Охотники эш'аба немедленно настигли гигантского скорпиона и накрыли его щитами сверху. Один смельчак прыгнул на хвост с жалом, существо было полностью обездвижено, и тогда они обрушились на него шквалом клинков. Я зарисовал бой для будущих читателей. Старик умер от ран, но в ту ночь мы ели аппетитное рагу из мяса скорпиона.
[Гигантский скорпион глубокой пустыни]
Рассказы об этих гигантских, крабоподобных тварях ходили ещё до того, как редгарды впервые исследовали обширные пески пустыни Алик'р. Опасаясь только дюнороев, скорпионы спокойно существовали и каким-то мистическим образом достигли своих огромных размеров. В охвате скорпион сравним с огромным быком, у него две ужасные передние клешни, шесть маленьких лап, оканчивающихся острыми когтями, и огромный сегментированный цепкий хвост, которым можно было бы восхищённо любоваться, если бы он не был самым страшным природным оружием в Хаммерфелле.
После того, как одно из этих чудовищ замечает свою добычу, оно с огромной скоростью движется по песку, оставляя мелкие следы. Обычно он атакует клешнями, ловя добычу перед тем, как в дело вступит хвост, который обычно убивает бедную жертву быстро, но крайне болезненно. Если зазубренное жало не убивает жертву сразу, смертельный яд, попавший в открытую рану, обездвиживает её. Затем труп или парализованную жертву, переваренную до употребления, медленно съедают. Чтобы предотвратить эту самую ужасную из смертей, рекомендуется нападать сзади, концентрируясь на хвосте скорпиона, ведь хитиновый панцирь чрезвычайно трудно пробить. Местные шаманы эш'аба ценят жала гигантских скорпионов, но предпочитают собирать их сами, а не платить за них другим.
[«Цепкий хвост»? «Переваренную до употребления»? Фабриций — идиот.]
[О, Фабриций. Если они откладывают яйца, то зачем им грудь? Идиот.]
Непослушных детей пугают рассказами о том, что ночью к ним придёт ламия. Существует множество сценариев сказки, в которой очарованный путник предаётся ужасной и мучительной смерти от когтей и укусов ламии. Эта тварь известна среди рыбаков Даггерфолла, как главная угроза среди водных существ.
Ламия представляет из себя гибрид змеи и женщины, хотя предполагается, что они гермафродиты и откладывают яйца, как рептилии (ламии бросают свои яичные кладки и оставляют на произвол судьбы своё незрелое потомство). Менее просвещённые верят, что ламии — это люди, на которых пало проклятье, но этому нет никаких доказательств. Ламии своими габаритами достигают размеров взрослого бретонца. Для сохранения равновесия на суше они используют свои длинные хвосты. Острые ядовитые клыки, змеиные головы и чешуйчатые хвосты вызывают отвращение и страх у жителей Тамриэля.
У этих существ есть тяга к золоту, драгоценностям и различным безделушкам. Они обирают тела своих жертв и могут даже носить на себе трофейные предметы роскоши. Ламии имеют свой язык, но обычно его едва ли можно разобрать, потому что он больше походит на хриплое шипение. Тем не менее, они используют завораживающе-жуткую песню, которая может очаровать и заманить в ловушку малодушных путников. Им не хватает интеллекта, чтобы заниматься ремеслом или искусством, они никогда не уходят далеко от своего логова и живут независимо, если только им не нужно собираться вместе для защиты. Объединить их могут и более могущественные ламии или существа других видов. Их умение обращаться с электричеством является врождённым магическим талантом, этому они не учатся. Ламии имеют отменный аппетит, они могут сожрать плоть, мясо и кости любого живого существа. Остерегайтесь песни ламии. Она может оказаться последней колыбельной, которую вы услышали.
[Ужасно. Последняя строка должна быть удалена.]
Не желая пользоваться простенькими туалетами в импровизированном лагере эш'аба, где мне пришлось бы сидеть на корточках над недавно выкопанной ямой в земле, я рискнул спуститься в ближайшую пещеру, чтобы справить нужду и нанести немного пудры на мои опрелости. Я нашёл подходящее место, а когда закончил свои дела, ощутил на щеках прохладный ветерок. Заправившись, я заметил свет факела в глубине пещеры. Вокруг метались странные тени. Затем я услышал протяжную песнь. Плач на языке, который я никогда не слышал. Это было волшебно, я заворожённо двинулся вперёд, словно мотылек-предок к поющему дереву.
Меня насильно остановила эш'аба по имени Барахар. Она знала об опасностях исходящих от ламий и увела меня от этого прекрасного пения. Вставив в уши воск дреуга, мы стали возвращаться к расщелине над гротом. Здесь я рассмотрел ламию, находящуюся в гроте, и зарисовал её. Я также нарисовал ламий, которые могут скрываться в джунглях и болотах, просто представив, как они могли бы выглядеть. Я вернулся в лагерь. Некоторое время спустя из пещеры вышла Барахар, неся на плече шкуру ламии и пузырёк с ядом.
В жутких мавзолеях, в пустошах близ Бергамы покоится больше тел, чем это место может вместить. Расхитители могил рассказывают об ужасном призраке, закутанном в жуткий потрёпанный капюшон, парящим в прохладном спёртом воздухе. В отличие от прочих душ, этот призрак вызван некромантией. Они парят безмолвно и бездумно. Но как только вы переступаете рубеж, который они охраняют, связующая магия перестаёт работать и они с особой жестокостью нападают на нарушителя.
[Ужасный выживший — призрак. На заметку себе: недостаточно страшно — нужно перекрасить]
В тихих сумерках мы остановились у мавзолея на окраине Бергамы. Эш'аба сидели, скрестив ноги, и пели в кругу, пока один из воинов обтирался маслами.
— Это ритуал очищения, — прошептала мне Барахар, — перед тем, как наш адепт меча изгонит разгневанного духа-предка.
Я начинал понимать. Основная деятельность эш'аба — уничтожение нежити, поскольку большинство редгардов считают кощунственным святотатством убивать своих умерших родственников.
— Лезвие клинка! — воин взял длинное копьё и вошёл в мавзолей. Из пустоты сформировался образ черепа в капюшоне и когтей, торчащих из парящей ткани. Внезапно дух издал оглушительный вой, и морозные потоки магии полетели в сторону редгарда. Воин умело уклонялся и произнёс непонятное заклинание. Копьё редгарда засияло, и он вонзил его в лицо призрака. За исчезающим призраком последовала буря и вскоре у эш'аба появилось много работы.
Земля кошмаров, автор: Доблестный рыцарь Тициан Юл, дозорный Скавена
Бескрайняя плоскость солончака, лишённого влаги. Дрейфующие пески. Существа с острыми когтями и скелеты животных. Страшные ужасы скрываются в песках. Внезапные пылевые бури душат и сбивают с пути. Вода отравлена выщелачивающейся солью. Чтобы двигаться, ты либо увязаешь в песке по колено, либо пробираешься через отвесные скалы с которых запросто сорваться. Ущелья, которые требуется обходить сутками. Глубокая пустыня Алик'р — земля кошмаров. По мнению автора-исследователя, очень немногие редгарды могут продержаться здесь дольше нескольких дней. Конечно, люди могут жить только в прибрежных районах Хаммерфелла. Заселение его внутренних районов могло произойти только из-за обмана, хвастовства и отсутствия других разумных рас, желающих жить в этой проклятой и сморщенной земле. Словно нарыв на заднице Тамриэля.
[Тициану Юлу следует понаблюдать не только за людьми Скавена. Его мнение в корне неверно.]
[Редгардский уловитель дождя]
В голове не укладывается, почему имперским разведчикам не удалось найти процветающие поселения редгардов в глубине пустыни. Мы встретили удивительное количество редгардов, живущих в отдалённых деревнях. Естественно, эш'аба не приветствовали, но я потратил некоторое время, зарисовывая их первобытный образ жизни. Я увидел своеобразные палатки, которые являлись ловушками для дождя, и вкопанные бассейны для сбора воды. Я попробовал некоторые выращиваемые здесь сочные плоды и прошёл мимо нескольких пасущихся коз. Это место кишит жизнью, если знать, где искать.
Пожалуй с меня хватит ужасающих существ из пустыни. Меня уверили, что в Бергаме единственная опасность, с которой я столкнусь — это исчезновение денег из моего кошелька. Судя по всему, торговля на местных рынках граничит с вымогательством. В почти комическом проявлении социальной враждебности эш'аба разбили лагерь за городскими стенами за дюной. Только для того, чтобы жители Бергамы могли притвориться, что их здесь нет. Смешно! К счастью, меня не считают изгоем, поэтому я решил побродить по городу и купить кое-какие припасы.
Величественная архитектура Хаммерфелла варьируется от простых кочевых палаток до великолепных сооружений с куполами в городе Бергама. Именно на последнем мы и сосредоточим внимание в этой главе. Спросите любого достойного редгарда о жилищах, в которых он уединяется после тяжёлого дня, и он с гордостью похвалится их надёжностью, гибкостью, теплопередачей и общим богатым убранством. Он вероятно прав — эти чужеземцы принесли в Тамриэль много интересных йокуданских достижений в области строительства, которые мы должны перенять и усовершенствовать.
Поговорите с имперским каменщиком, который восстановил нефы, стены и зубцы после набега на сиродильское здание, и он пожалуется на трудности ремонта тяжёлого и богато украшенного камня. В то время как большая часть имперских построек требует демонтажа и восстановления после разрушительного конфликта, многие элементы йокуданской архитектуры, такие как летающие лестницы или сверкающие купола, спроектированы таким образом, чтобы они могли легко рушиться после нападений или землетрясений. Это позволяет впоследствии легко заменять их отдельными секциями. Однако сами по себе эти здания, как единая структура прочны. Они стоят высокие и надёжные, несмотря на изнуряющую жару. Но не нужно быть архитектором, чтобы понять, что эти строения показывают каким был изначальный дом редгардов.
[«Спроектированы, чтобы рушиться», да? Я не верю ни единому слову.]
Многие внешние укрепления этого поселения являют собой интересную картину. Стена, защищающая Бергаму, богато украшена и монументальна, с многочисленными местными украшениями, которых я никогда раньше не видел. В то время как конюшня нордов может быть не более чем крепким деревянным амбаром, конюшни редгардов действительно роскошны, но практичны. Крыши шатра павильона можно убрать во время песчаной бури и снова накрыть драпировкой, чтобы защитить животных от солнца. И всё это без ущерба для вентиляции. Гениально!
Прежде чем я пойду торговаться на рынок, моей основной задачей будет поиск таверны. Эш'аба может и ненавидят напитки более крепкие, чем чай, но у меня нет таких предубеждений. На самом деле, мне требуются крепкие согревающие коктейли после ужасов последних нескольких дней. Вскоре я нашёл подходящее место, где выбрал верхний балкон. Пока я смотрел через щели в крыше палатки на ночное небо и знакомое сияние Массера и Секунды, мне принесли кувшин гранатового вина. Слава Маре, это невообразимое удовольствие! Вероятно, закажу ещё.
Выпив вина, я надел на шею талисман, улучшающий искусство торговли, и уверенно зашагал на рынок Бергамы, все ещё оживлённый не смотря на наступление темноты. Меня окружили блеяние коз, крики глашатаев в мантиях, а также запахи мяса и благовоний. Я сначала остановился у небольшого прилавка кузнеца, чтобы купить дополнительное оружие. Как я ни старался, я не смог заключить сделку. У травника дела оказались не намного лучше — сушёные травы, различные корни и порошки, которые я выбрал, стоили в два раза дороже, чем в Вэйресте! Даже сделка, касающаяся бурдюков ускользнула от меня.
[Оживлённый рынок Бергамы под открытым небом]
Ничего страшного, не всё моё денежное довольствие было потрачено. Так что я пошёл дальше и наслаждался речами навязчивых торговцев, предлагающих набор настоящих молитвенных колёс Ту'вакки из кожи ламий (мне сказали, что это не какие-то аргонианские подделки). Мне также предложили набор волшебных палочек для определения местонахождения дюнороя. Торговец сделал мне «водонепроницаемую гарантию»! О, как мы смеялись над его шуткой. Потом я заметил даму, которая продавала большие бурдюки гранатового вина. Всё ещё весёлый после моего недавнего ужина, я загорелся желанием выпить этот, самый вкусный из напитков. Возможно, я переплатил.
О, какой я дурак. Я закупорил вино в тот момент, когда понял, что на самом деле ношу амулет хождения по воде. Это улучшило мою походку, но значительно ослабило мой навык торговли. Из-за этого, а также из-за того, что был уже прилично пьян, когда я наткнулся на настоящие культурные сокровища, мною было обнаружено, что все мои деньги были гнусно украдены. Все, что я мог делать, это сидеть и рисовать, проходя мимо ковров из козьей шерсти, украшенных драгоценностями и позолотой. Я пожалел, что растратил все деньги эш'аба. Затем одна из палочек для обнаружения дюнороев проткнула мой бурдюк, испачкав дорогой рулон шелка. Я тихо ушёл, до того, как торговец шёлком заметил порчу своего товара.
Ту'вакка и похоронные ритуалы в современной редгардской культуре. Брат Опилион Конгоний
Редгарды столь рьяно почитают своих усопших предков, что могут посоперничать с преданностью, которую многие расы испытывают к своим богам. В то время как бретонец закапывает гроб на украшенном причудливой ковкой освящённом участке земли, а норд помещает высушенное ветром тело на полку в кургане, редгарды возводят для своих мертвецов монументальные погребальные сооружения, от величия которых захватывает дух. Это отражает крепкие узы чести редгардов, ведущие их от рождения до загробного мира. Эти высокие и массивные мавзолеи возведены в не претерпевшем изменений стиле йокуданской архитектуры. Они построены для того, чтобы духи отправились на встречу с их языческими богами.
Пожалуй, наиболее яркий пример подобных погребальных сооружений — Трон Ту'вакки, которым увенчано обширное плато в хаммерфелльской пустыне Алик'р. Этот колоссальный храм посвящён Хитрому Богу, Пастырю Душ и Смотрителю Далёких Берегов. Покинув палящую пустыню и поднявшись на плато по высеченным в скале ступенькам, вы будете поражены невероятным видом, открывающимся с вершины этой толщи камня и песка. Миновав хранителей Трона, поддерживающих здесь порядок, вы узрите истинное величие этого священного места.
Этот некрополь одновременно и обширное место захоронения, и священные руины. Во всех тёмных уголках этого святилища ощущается присутствие Ту'вакки. Храм также служит памятником бесчисленному множеству йокуданцев, погибших, когда их материк был охвачен волнами и ушёл под воду. Паломники пересекают палящие пески, чтобы отдать дань уважения этим жертвам и древним редгардским королям, похороненным внутри лабиринтообразного некрополя.
[Великий некрополь Трона Ту'вакки]
Я объяснил свои пьяные растраты эш'аба, сказав им, что недавние беспорядки в Тамриэле вызвали резкий рост цен. На рассвете мы отправились к Трону Ту'вакки. Барахар сообщила мне, что племя обязано посетить это место, чтобы совершить ежегодный Обряд Королевского Упокоения, который запечатывает королей и королев редгардов в их гробницах и делает счастливой их загробную жизнь. Это делается, чтобы у них не было соблазна вернуться и править после смерти. По крайней мере, таковы предания.
Трон Ту'вакки — это больше, чем просто гробница. Это колоссальных размеров памятник мёртвым. Неудивительно, что ритуал так важен — погребённых достаточно, чтобы призвать огромное количество нежити! Когда хранители Трона удалились из руин на 36 часов, которые занимает обряд, меня остановили у входа, надели на голову капюшон и оставили отдыхать в загоне для коз. Видимо такие ритуалы не для глаз постороннего. Несмотря на запах навоза, я был доволен таким положением дел. Ещё свежи воспоминания о последнем разе, когда я был в мавзолее. Когда я об этом подумал, моё клеймо на груди зачесалось.
Через пару часов самокопаний и размышлений над суевериями этой провинции, я открыл гранатовое вино. Кажется это была ошибка.
[Йокуданские погребальные сооружения]
Должен признаться, вино добавило мне безрассудства и я поднял капюшон, закрывающий обзор. Проморгавшись при входе в некрополь, я заметил, что площадь пуста, поэтому я прошёл вглубь и начал зарисовывать колонны и зубцы. Заполнив свою страницу искусными рисунками, я прошёлся ещё немного и понял, что смотрю на мавзолей. Его охраняли статуи двух королей, руки которых были вскинуты вверх в предостерегающем жесте. Вход внутрь был приоткрыт. Любопытство взяло верх, и я переполз через порог. Меня тут же встретила чёрная пустота.
На цыпочках я двинулся вперёд, ноздри вдохнули затхлый воздух. Затем я остановился, костьми почувствовав внезапный холодок. Огромная холодная рука легла мне на плечо и начала сжимать. В безмолвном крике ужаса, я судорожно выхватил из сумки подлинное молитвенное колесо Ту'вакки и ударил этого невидимого агрессора. Страх погнал меня обратно к дневному свету, мимо двух королей, к загону для коз. Быстрый взгляд через плечо усилил мои страхи. Что-то следовало за мной. Что-то окутанное тьмой. Нечёткая фигура, которую невозможно было разглядеть.
Я допустил ошибку.
Эш'аба выбежали из храма, их следопыты последовали за яростным пятном тёмного хаоса, которое унеслось в направлении ближайшего поселения — Клинка Леки. Предводитель Марима повернулся ко мне.
— Ты ходячая катастрофа, не так ли? Тебя послали сюда, чтобы испытать нас?
Я начал извиняться, но замолчал, когда в мою сторону направили лезвие:
— Ты пробудил дух Ра Бошека, злого короля-узурпатора. Если я убью тебя, это только усилит его гнев. Следуй за мной.
Единственным утешением в этом водовороте ярости и суматохи было то, что освобождённая мумия шла по древней торговой тропе, а эш'аба знали более короткий путь к городу. После утомительного марша через дюны, когда дуновение ветра было единственным звуком на фоне слабого бормотания (я слышал, что моё имя очень схоже с каким-то местным неприличным гортанным ругательством), мы заметили статую меча, в честь которой было названо поселение. эш'аба уже загоняли местных редгардов в пригодную для обороны башню на вершине холма.
Жрецы готовили Марима к битве с пробудившимся духом. Барахар протиснулась мимо сбившихся в кучу жителей деревни и требовательно произнесла:
— Этот ритуал требует принесения в жертву четырёх белых овец.
Она протянула руку для оплаты. Я предложил ей одно из своих настоящих молитвенных колёс Ту'вакки с рынка Бергамы. Барахар раздражённо сплюнула на землю у моих ног. Тогда я отдал ей золотое кольцо и стал ждать начала сражения. Моя вина была неизмерима.
Марима одержал победу над призраком. Жрецы поспешили осмотреть его раны. Он отмахнулся от них и перешагнул через дымящиеся льняные бинты, все ещё движущиеся в песке на ветру. Честно говоря, я думал, что присоединюсь к Ра Бошеку в проклятой загробной жизни, но Марима поманил меня к Святилищу Леки и ополоснул своё вспотевшее лицо. Вытирая лоб, он спокойно заметил:
— У тебя был неосвящённый контакт с Ра Бошеком. Мы больше не можем иметь с тобой никаких дел.
Через несколько мгновений эш'аба собрал останки поверженного духа и исчез из Клинка Леки. Я робко зарисовал несколько церемониальных табличек и алтарь храма. Затем нанял проводника, который сопроводит меня на побережье, а оттуда на корабле до Эвермора.
— Изгнан из племени изгоев! Изгнанник из изгнанников!
Я из вежливости улыбнулся моему извозчику Джаду и потребовал, чтобы он больше не разговаривал. Спустя некоторое время я проснулся от кошмара, а клеймо на моей груди стало горячим. Я видел во сне червей, извивающихся в глазницах мёртвого тела. Они роились во рту, а потом труп затрясся и развалился на части, а в поле зрения появился сам Маннимарко. Он просунул руку в мою грудную клетку свозь клеймо и сжал кулак. Я корчился в агонии. После короткого приступа рыданий я оказался в порту, где взял себя в руки. Я прихватил последний бурдюк гранатового вина, поднялся на трап корабля и поклялся больше никогда сюда не возвращаться.
.jpg){kind=link}
.png){kind=link}